Неточные совпадения
— И был, сударик, Христофор этот, хоша рязанской, ну вроде цыгана али хохла, усы у него до ушей, а рожа —
синяя, бороду брил. И не то он — дурачок, не то притворялся, чтобы лишнего не спрашивали. Бывало, в кухне нальет воды в чашку, поймает
муху, а то — таракана, жука какого и — топит их прутиком, долго топит. А то — собственную серую изымет из-за шиворота — ее топит…
Бахарев спал в одном жилете, закрыв свое лицо от
мух синим фуляром.
Высокий дьячок, стоя перед часами, скоблил пальцем жёлтый циферблат, густо засиженный
мухами; эти
мухи — большущие,
синие — наполняли воздух горницы непрерывным гудением. Всё вокруг было крепко оклеено вязкою тоскою, всё как бы остановилось, подчиняясь чьей-то неведомой власти.
— Видно, сват Пахомыч, — перервал крестьянин в
синем кафтане, — они как осенние
мухи. Да вот погоди! как придет на них Егоре́й с гвоздем да Никола с мостом, так все передохнут.
К
синим его ногам, чисто вымытым Волгой, прилипли
синие штаны, высохнув на знойном солнце.
Мухи гудели над лицом рыбака, от его тела исходил одуряющий, тошнотворный запах.
И еще видит мельник: в той
синей глубине, перекрывая звезды, летит будто шуляк, потом будто ворона, потом будто воробей, а вот уж как большая
муха…
В комнате пахнет гниющим пером постели, помадой, пивом и женщиной. Ставни окна закрыты, в жарком сумраке бестолково маются, гудят большие черные
мухи. В углу, перед образом Казанской божьей матери, потрескивая, теплится лампада
синего стекла, точно мигает глаз, искаженный тихим ужасом. В духоте томятся два тела, потные, горячие. И медленно, тихо звучат пустые слова — последние искры догоревшего костра.
Уже заходило солнце,
синяя полоса колыхалась над лесом и рекою. Из-под ног во все стороны скакали серые сверчки, воздух гудел от множества
мух, слепней и ос. Сочно хрустела трава под ногою, в реке отражались красноватые облака, он сел на песок, под куст, глядя, как, морщась, колеблется вода, убегая вправо от него тёмно-синей полосой, и как, точно на шёлке, блестят на ней струи.
Лодка медленно проплыла несколько аршин, постепенно заворачивая вбок, и наконец остановилась. Все притихли. Две волны ударились о берега, и поверхность реки замерла. С луга тянуло запахом влажного сена, в Санине лаяли собаки. Где-то далеко заржала лошадь в ночном. Месяц слабо дрожал в
синей воде, по поверхности реки расходились круги. Лодка повернула боком и совсем приблизилась к берегу. Дунул ветер и слабо зашелестел в осоке, где-то в траве вдруг забилась
муха.
— Московиты заполонили нашу Лифляндию, если позволят нам еще так называть ее, заполонили, говорю тебе, по милости нашего всемилостивейшего государя и отца, который для своей славы ловит
мух в Польше, между тем как мы бедствуем, преданные невежеству, презрению, беспечности
синих наших друзей или владык.
— Чуть было намнясь, — сказала она, зевая и потягиваясь, — катали они с
синими чертовы шары. С того денечка ни гугу о них, братец, будто
мухи померли в бабье лето.